…мания. - Что ты несёшь?
- Я боюсь его, он лапает меня!
- А ты что хотел? – Лу усмехнулся, глядя на Томаса, и делая знак говорить тише, он не знал, слышит ли охранник их разговор. – Да что с тобой такое?!
- Лу, ты добрый, я знаю, избавь меня от всего этого! Я не могу…, вдруг он меня калекой сделает?
- Опять за своё! – Родригес укоризненно смотрел на него, а в глазах юноши стояли слёзы. – Не надо Фарука бояться! А вот если ты решил сбежать, то подумай о последствиях, я уже предупреждал. Ведь мне придётся платить клиенту неустойку. И араб тебя тоже в покое не оставит – он страшен в гневе.
- Лу… - умоляющий взгляд прожигал душу, раня в сердце. – Я всё верну, я…
- Том, мальчик мой, пойми, ты сам дал согласие, ты знал, на что идёшь!
- Он намекает на секс…
- Это естественно! Твой страх мне непонятен. Перестань ломаться, расслабься и получай удовольствие! Не заставляй меня нервничать! - Томас укоризненно на него посмотрел, за что получил незаметный со стороны, но хороший подзатыльник. – И прекрати истерики!
Из кабинета вышел араб.
- Ну, что же, желаю всего хорошего, надеюсь, мы не раз увидимся! – он по-хозяйски положил руку на талию Томаса.
- Рад был встрече, - Родригес улыбнулся. - Удачи!
Шейх увлёк Томаса к выходу.
Сев в машину, они отправились домой.
- Как тебе шоу? – спросил Али Мамед.
- Ничего особенного, - пожал плечами Томас.
- А о чём вы с Луисом говорили?
- Я поблагодарил его за всё. – Злобно проворчал парень.
Вскоре машина достигла своей цели, и оба оказались в уютном особняке. В холле уже крутился Юсуф. Томас давно догадался, что в его задачу входило ухаживать за его (Томаса) телом.
- Ты приготовил ванну, всё сделал, как я приказал?
- Да, господин Фарук. – Араб поклонился.
- Том, иди, прими ванну, она приведёт тебя в чувство. Ты устал и должен взбодриться, ведь спать будешь не скоро. У нас будет длинная ночь.
Томас, зная, что сопротивление бесполезно, отправился в свою комнату. Горячая ванна была готова. В ванной комнате стоял аромат эфирных масел, а в воду был добавлен настой из лепестков роз, приготовленный особым способом. Основным его свойством было пробуждать в теле сексуальное желание. Но юноша этого не знал, и с удовольствием опустился в воду. Понежившись в ванне, он обсушился и лёг в постель, со страхом ожидая своей участи. Он лежал на боку, глядя на циферблат часов, освещённый ночником.
Скоро дверь открылась, и в комнату вошёл Али Мамед. Из одежды на нём был только халат и домашние туфли. Свои многочисленные перстни и серьгу он снял. Томас, увидев его, обнял руками подушку, словно в ней было его спасение. Араб скинул халат, лёг под одеяло, и прижался к спине мальчика, обняв его за талию. Юноша ощутил на себе тяжесть его тела, и зажмурился. Он услышал, как Али Мамед что-то поставил на тумбочку.
- Отрада души моей, повернись ко мне. – Фарук поцеловал его в шею. Том помедлил, араб слегка применил силу, разворачивая свою жертву к себе лицом.
Наложник не открывал глаз, и вздрогнул, когда Али Мамед прикоснулся пальцем к его губам. Обжог дыханием и припал к ним в страстном поцелуе. Он был долгим, глубоким, и вызывал у Томаса отвращение. Араб стал целовать его плечи, гладя сильными руками его стройные бёдра.
- Солнце моё, ты что же, не приласкаешь меня? – несчастный с ужасом на него смотрел. – Ну же, смелее!
Фарук взял его руку и положил себе на грудь. Юноша провёл по ней пальцами, ощутив подушечками мягкие волосы, и быстро отдёрнул руку, закусив губу, и отведя взгляд. Улыбнувшись его смущению, Али Мамед принялся ласкать его грудь, поглаживая живот, талию, потом лизнул ему сосок, сжав руками упругие ягодицы. Он дарил Томасу изощрённые ласки, вызывавшие у того непонятные чувства. Он ни разу не был в объятиях мужчины, и не знал, как ему на всё это реагировать. Ему было противно, страшно и неуютно в сильных объятиях этого смуглого атлета. А потом ещё и стыдно, когда шейх откинул одеяло с их тел. Парень с ужасом смотрел на огромный член араба, тёмный и напряжённый.
- Том, потрогай его. – Томаса словно парализовало, он впервые в жизни видел возбуждённый член у себя перед носом. – Том, ты слышишь меня? Ты живой, или уже умер от страха?
Юноша, придя в себя, взялся рукой за его член, разглядывая покрытый волосками мускулистый живот. Член был горячий и твёрдый как камень. Бедняга стал неумело его ласкать, пытаясь не разгневать своего мучителя. Араб застонал от наслаждения. Он накрыл его руку своей ладонью, подсказывая тем самым сжать член посильнее.
- А теперь раздвинь ножки пошире и расслабься, - Али Мамед лёг на Томаса сверху, стараясь максимально раздвинуть его бёдра, проникая рукой между ягодиц. Мальчик покраснел до самых ушей и отвернулся. Араб взял с тумбочки заранее приготовленную баночку с кремом, смазал сначала Томаса, потом свою руку, и проник одним пальцем в нетронутый анус своей жертвы. Томас застонал, протестуя, попытался вывернуться, но Али Мамед хорошо знал своё дело, и прижал его к постели. Постепенно он прибавил ещё два пальца, разрабатывая вход. Потом извлёк пальцы, поцеловал мальчика в плечо, закинул его ноги себе на спину и попытался проникнуть в него, но с первой попытки ему это не удалось.
- О, радость моей жизни, какой ты там узкий! - араб попытался проникнуть ещё раз, но Томас зажался, не впуская его. – Ну же, расслабься, всё будет хорошо!
Он накрыл своими полными губами губы юноши, лаская рот изнутри, при этом массируя руками его ягодицы. Когда Томас немного расслабился, он с размаху вошёл наполовину. Бедный мальчик выгнулся и закричал от нестерпимой, разрывающей изнутри боли. Казалось, что араб разорвал его надвое, боль пульсировала внутри, он извивался, не прекращая кричать, пытаясь оттолкнуть своего мучителя, вырваться. Но Али Мамед, прижав его руки к простыне, не дал ему этого сделать. Он не шевелился, чувствуя, как Томас ритмично внутри сокращается, его попка была явно маловата для такого размера. Кольцо мышц крепко сжимало его член, двигаться было тяжело, но Али Мамед попытался, чем вызвал новый приступ нестерпимой боли. Он двигался медленно, но старался ввести член как можно глубже с каждым разом, постанывая от удовольствия, целуя Томаса в мокрые от слёз щёки. А тот только и мог, что терпеть, и надеяться, что всё это закончится раньше, чем он лишится рассудка. Араб, почувствовав, что двигаться стало свободнее, начал вполсилы всаживать мальчику на всю длину, выходя полностью и снова проникая внутрь, то увеличивая, то замедляя темп. Бедняжка Том уже не мог кричать, он жалобно стонал, отвернувшись от араба, глотая слёзы, ненавидя Луиса и проклиная мучителя. Наконец, Фарук вздрогнул, застонал, проливая внутрь своё семя, и выскользнул из желанного тела. Он сел на корточки, и постарался отдышаться. Потом глянул на свой член. Помрачнев, глянул Томасу между ног. Кровь.
- Золотой мой, я поранил тебя, мне жаль, что так вышло. - В ответ наложник перевернулся на бок, свернулся калачиком, и накрылся одеялом с головой. Он ненавидел себя, и жалел. Араб слушал его тихие всхлипывания. – Если хочешь, я останусь с тобой.
Ответом было молчание. Араб вздохнул, встал, и накинул на себя халат.
- Отдыхай, я пока не буду тебя трогать. Пусть заживёт.
Али Мамед вышел, прикрыв дверь. Вскоре он вернулся в сопровождении Юсуфа. Тот ловко и умело (практика!) смазал истерзанную попку Томаса мазью, и удалился. Погладив бедного юношу по голове, Али Мамед решил, что сейчас мальчику необходимо побыть одному. Пожелав спокойной ночи, он удалился в свою комнату.
А Томас ещё долго всхлипывал под одеялом, боясь пошевелиться. Вскоре боль его отпустила, и измученный, он заснул.

Али Мамед вернулся в свою комнату, и не мог заснуть, с улыбкой вспоминая свои любовные утехи. Мальчик не обманул его ожиданий, он был девственен и робок, в будущем из него можно было сделать потрясающего любовника. Его сегодняшняя робость очаровала араба, он тепло улыбнулся, прищурив глаза, когда вспомнил, как этот трусишка несмело провёл рукой по его груди, с каким страхом глядел на его внушительный орган.
Фарук с трудом погасил вспыхнувшее было возбуждение, когда представил себе это хрупкое, дрожащее и бьющееся под ним тело, и он будто наяву услышал крик боли и отчаяния, жалобные стоны, молившие о пощаде.
Араб пожалел, что не сдержал захлестнувшей его страсти, и причинил беззащитному мальчику столько боли и страдания. Этот строптивец завёл его не на шутку, и Али Мамед почти не контролировал себя.
Вспомнив, в каком состоянии он оставил Томаса, Фарук понял, что не заснёт, пока не посмотрит на него. Он поднялся со своей огромной кровати, надел шёлковый халат, и направился в комнату Томаса.
Араб тихо вошёл. Юноша спал почти в той же позе, только немного вытянулся, и обнимал подушку. Одеяло сползло с его спины на пол, а волосы разметались по плечам. Свет ночника падал на его измученное лицо, в уголках губ залегли горестные складки, всё ещё мокрые от слёз ресницы подрагивали во сне. Судя по всему, заснул он не так давно. Али Мамед приподнял одеяло, взглянул на следы своей грубости, и сокрушенно вздохнул. Он тихонько, чтобы не разбудить Томаса, убрал его волосы с плеч, и накрыл юношу одеялом. Потом присел на край кровати, погладил своего мальчика по спине, тот пошевелился во сне и едва слышно застонал. Араб успокоил его, погладив по голове, он ещё раз пожалел о своей несдержанности – такое с ним было в первый раз, обычно в первую ночь он всегда держал себя в руках. Оставалось только догадываться, какой будет реакция мальчика утром. Лишь бы он не сбежал! Фарук во что бы то ни стало хотел удержать Томаса возле себя, он казался на данный момент лучшим из его любовников. Такой загадочный – хрупкий и строптивый одновременно. Он уже привязался к Томасу, и был горд тем, что у него такой красивый наложник. Тут араба осенила идея – чтобы удержать мальчика и ускорить его выздоровление, он решил развлечь его поездкой в Ниццу. Али Мамед улыбнулся, поцеловал Томаса в солёную от слёз щёку, налил ему стакан воды, выключил свет, и вышел из спальни…

Глава 8

Том проснулся поздно – ближе к полудню. Где-то рядом тикали часы, он лежал, не открывая глаз, моля Бога о том, чтобы всё происходившее с ним оказалось страшным сном. Юноша так хотел открыть глаза и оказаться в своей маленькой квартирке, на скромной кровати.
Бедняга с трудом разлепил заплаканные, заспанные глаза: надежды не сбылись. Он лежал на большой кровати под балдахином, на небольшой тумбочке стояли часы, окна были задёрнуты роскошными занавесями. Вчерашний день, как и всё остальное, оказалось правдой. Парень попытался пошевелиться, и тут же пожалел об этом – истерзанное тело отозвалось сильной, острой болью, отдавшейся в каждом нерве. Томас с трудом повернулся на бок, поморщившись. Измученный юноша чувствовал себя последней дрянью, позволил оттрахать себя, как дешёвую шлюху. Единственного он не мог себе простить: слёз и жалобных стонов - надо было лежать, стиснув зубы, а не реветь, как девчонка. Томас вспомнил ту боль, что испытал вчера, и горечь стыда и обиды заполнила его сердце; и как так получилось, что вечная нужда в деньгах загнала его в постель к мужику?
- Ты ничтожество, - сказал он себе. – Дрянь. Теперь ты просто шлюха.
- Не обзывай себя, - в дверях стоял араб. Он уже давно встал, и пришёл проведать Томаса. – Не надо этого делать. Ты не шлюха.
- А кто же я, по-твоему? – мальчик брезгливо себя осмотрел.
- Шлюхи спят с кем попало, а ты делаешь это только со мной. Ты украшение этого мира, твоя любовь – как дыхание свежего ветра. Ты прекрасно выполнял свои обязанности, но вчера сильно пострадал, отчасти по моей вине. – Мужчина присел на край кровати, и прикоснулся ладонью к щеке Томаса, заставив его вздрогнуть. – И поэтому заслуживаешь награды. Завтра мы с тобой летим в Ниццу, я уже забронировал номер в отеле.
Юноша ошарашенно посмотрел на него, а Али Мамед, довольный произведённым эффектом, наклонился и поцеловал любовника в губы, его рука скользнула по груди и животу парня.
- Нет, не надо, - измученный парень отстранился. – Мне больно…
- Я же тебе вчера сказал, что между нами ничего не будет, пока у тебя всё не заживёт. – Фарук накрыл его руку своей. – Не переживай. В первый раз всегда больно, потом всё будет хорошо. Я распоряжусь облегчить твои страдания.
Араб поднялся и оставил растерявшегося Томаса одного.

Приставленный к любовнику шейха Юсуф присматривал и ухаживал за ним целый день: делал ему массаж, лечил его повреждения, и к вечеру Томас уже вышел на прогулку. Задница ещё саднила, но острой пронизывающей боли уже не было…
* * *
Утром маленький частный самолёт поднялся в небо. Полёт занял не так много времени, и уже совсем скоро парочка сидела в дорогом ресторане Ниццы. Али Мамед заказал омаров и бутылку дорогого вина. Они не спеша пообедали, а потом отправились на прогулку. Томас с интересом смотрел на жизнь незнакомого ему города.
А город жил своей жизнью, не обращая внимания на эту пару, которая являлась лишь частичкой того огромного числа туристов, что любили отдыхать в Ницце. На дорогах были представлены машины всех марок мировой автоиндустрии, иногда воздух разрывали сирены полицейских патрулей. Уютные кафе зазывали гуляющих отдохнуть в прохладе своих залов или под зонтиками, а магазины предлагали всевозможные товары и сувениры. И всюду звучал французский язык – такой мелодичный, загадочный и сексуальный.
Устав от шума города, Фарук с Томасом вышли на набережную. Здесь кое-где сидели художники и фотографы, на рейде покачивались большие и маленькие яхты, а также несколько океанских катеров стояли у причала. Шум моря смешивался с криком морских птиц. Свежий воздух благотворно повлиял на Томаса, он повеселел и проголодался.
Араб с юношей зашли в небольшое открытое кафе, сев за маленький столик, украшенный крохотным букетиком. Зонтик защитил их от палящих лучей солнца, слабый ветерок дарил приятную свежесть. Здесь они с удовольствием выпили кофе с настоящими французскими круассанами, а Томас полакомился ещё и мороженым. Потом они продолжили прерванную прогулку.
На губах юноши светилась лёгкая улыбка. Он уже почти непринуждённо общался с Али Мамедом, в этот момент испытывая что-то, похожее на счастье, сбылась давняя мечта – юноша попал во Францию.
Али Мамед радовался хорошему настроению Томаса, слушал его мелодичный голос, любовался роскошной копной волос, с которой беспечно играл ветерок. Они разговаривали на самые разные темы, и в эти минуты между мужчиной и юношей царила гармония.
Это продолжалось до тех пор, пока Фаруком не овладело желание поцеловать своего спутника. Он притянул Томаса к себе, и, положив сильные руки на его упругую попку, провёл своими полноватыми губами по его мягким и нежным, а потом накрыл их. Даря лёгкие поцелуи, ласкал языком. Томас отвечал ему робко, неумело и… нехотя?

После этого настроение мальчика немного изменилось. Он продолжал улыбаться, но в его глазах появилась какая-то задумчивость. Томас временами уходил в себя, отвечал невпопад, и вскоре попросил вернуться в отель, сославшись на усталость. Али Мамед сначала удивился, но потом решил, что его мальчика утомила долгая прогулка, и вызвал своего шофёра, чтобы поскорее добраться до гостиницы.
В прохладном холле Томас помрачнел, ему совсем не хотелось подниматься в номер, где придётся остаться наедине с арабом. Переносить второй раз боль и унижение он не хотел, и не придумал ничего лучше, как просто сбежать. В его голове сложился план, и он стал искать способ его осуществить.
Судьба ему благоволила. Когда Али Мамед подошёл к стойке взять ключи, а охранники на мгновение отвлеклись на что-то, Томас нырнул в толпу собравшихся ехать на экскурсию туристов, быстро её миновал и пулей вылетел на улицу, прыгнув в подвернувшееся такси.
- Куда ехать? – спросил таксист.
Томас задумался. Денег, данных Луисом, не хватит на то, чтобы уехать в Германию, он почти всё истратил. Его взгляд упал на золотой браслет. Ну, конечно!
- В городе есть ломбард? – Томас со школы знал французский. Такси мягко набрало скорость, и влилось в поток транспорта…

Али Мамед взял ключи от номера, повернулся в сторону лифта, и тут заметил отсутствие Томаса. Он глянул на опешивших охранников и заподозрил неладное. На арабском он отдал приказ осмотреть холл и ближайшие улицы, а сам поднялся в номер. Сев в кресло, он ждал новостей, оценивая ситуацию, и думая, что предпринять. Охранники вернулись почти через час. Томаса нигде не было, но вот швейцар видел похожего по описанию юношу, прыгнувшего в такси.
- Сбежал!.. Как он посмел, мерзкий мальчишка?! – Али Мамед задумчиво потёр лоб. Он чувствовал себя оскорблённым, так с ним ещё никто не поступал. Ни один из слуг и любовников не смел покинуть его! А этот наглец взял и сбежал! Араб издал звук, похожий на рычание, и сжал руку в кулак. Искать мальчишку самому бесполезно, в полицию идти он не хотел. Он взял телефон, и набрал номер Родригеса…

Такси остановилось на тихой улочке, у входа в ломбард. Расплатившись, Томас вошёл внутрь помещения. Здесь царила тишина и прохлада. Все витрины были завалены золотыми украшениями, часами и прочими безделушками редкой работы. Томас оглянулся и заметил за прилавком оценщика.
- Здравствуйте, - юноша подошёл к нему, снимая браслет. – Мне нужна консультация.
- Я вас слушаю, - немолодой мужчина с интересом смотрел на него.
- Меня интересует стоимость этой вещи.
Принимая браслет из рук Томаса, мужчина одобрительно крякнул, и долго изучал вещицу.
- Редкая вещь, и дорогая. Такая работа встречается не часто, и здесь стоит клеймо мастера. Откуда он у вас, если не секрет?
- Подарок. Я хотел бы узнать его реальную стоимость, - Томасу вдруг стало интересно узнать цену своих поцелуев.
- Я всё равно за него столько не дам, но раз вам так интересно, то…
- Только в немецкой валюте, пожалуйста.
Несколько щелчков на калькуляторе.
- Пятьдесят тысяч марок. Но я смогу вам дать за него лишь десятую часть.
- Нет! – Томас забрал браслет. - Я передумал. Извините.
Он развернулся и выскочил из ломбарда, сопровождаемый удивлённым взглядом скупщика. Томас был шокирован – выбросить за два поцелуя пятьдесят тысяч?! Похоже, Родригес говорил правду – этот чокнутый извращенец готов платить любые деньги!.. А, может, плюнуть на всё это – жить как живётся, зарабатывать на жизнь, как все нормальные люди? Выучиться, устроиться на работу, купить квартиру… Но на учёбу нужны деньги, надо будет подрабатывать. Обуреваемый этими мыслями, Томас без всякой цели брёл по улице, и скоро наткнулся на небольшое кафе.
Парень зашёл внутрь, сел за столик, заказал кофе. Том пил горячий напиток, глядя на суетящихся официантов. Припомнил, как кто-то предлагал ему такую работу и попытался представить себя в такой роли, как он бегает среди столиков с подносом, принимая и разнося заказы. Адский, монотонный труд по 13 часов в сутки за небольшую зарплату. Тут уж не до учёбы будет! «Наверное, у них жутко болят ноги», - промелькнуло в голове.
Том прикинул, сколько может получать официант в месяц. Потом глянул на браслет. И что лучше – работать по сменам 13 часов, и получать мизер, или же получать дорогие подарки, живя в роскоши и получая удовольствие? Золотые грани заманчиво поблёскивали на тонком запястье, заманчиво и многообещающе. Араб готов озолотить его, и адского труда не требуется – всё сводится к постели. Чем круче секс, тем богаче подарок, а ведь можно будет что-нибудь и выпросить? Луис что-то там такое говорил.
Томас опять глянул на официанта, метавшегося по залу. Бросив на стол деньги, юноша вышел из кафе, взял такси и поехал в отель. В лифте он заподозрил, что его отсутствие наверняка заметили, и, зная гневливый нрав араба, Том не на шутку испугался. Какой будет реакция на его выходку – его просто выгонят, или сразу прикончат? Выйдя из лифта на втором этаже, Томас собрался с духом и двинулся к дверям номера. Там, как всегда, стояла охрана. Заметив его приближение, охранник открыл дверь, и произнёс:
- Господин Фарук, он здесь.
Юноша, едва дыша, собрал всю храбрость в кулак, и вошёл в номер. Разгневанный араб говорил по телефону с… сердце парня оборвалось.
- Луис, всё в порядке. Нет, помощь не требуется, он уже пришёл. Да, я вам позвоню, когда мы приедем. – Араб положил трубку, мрачно глядя на него. – И где ты был? Только не лги мне, я хочу слышать правду.
- Я… - Томас замялся. Он чувствовал себя неловко под тяжёлым взглядом. – Я испугался, и убежал.
- Чего ты испугался? – надменно спросил Али Мамед. Он с презрением смотрел на наложника, в его глазах не было ни капли той лучистой теплоты, что искрилась во время прогулки.
- Что, когда мы вернёмся в номер, ты потребуешь секса, - Томас в нерешительности теребил край рубашки, он смотрел себе под ноги, а тяжёлый взгляд араба, казалось, вдавливал его в пол. – Мне было очень больно вчера, и я испугался, что не перенесу этого во второй раз… прости…
- Простить?! А ты уверен, что заслуживаешь прощения? – Томас поднял на него несчастные глаза. – Я в этом сомневаюсь. Ты заставил меня нервничать, такой выходки я не ожидал. Я думал, ты будешь послушным и ласковым, а ты просто наглец! Я звонил Луису, после возвращения он заберёт тебя…
- Нет!!! – юноша задрожал всем телом, бросился к шейху, и схватил его за руки. – Не отдавай меня ему! Что хочешь, делай – убей, продай, но не отдавай меня ему! Не надо, я исправлюсь, обещаю! Я сделаю всё, что захочешь, только не отвози меня к Луису!
Али Мамед насмешливо на него смотрел, с наслаждением втаптывая в грязь.
- Неужели? – он провёл ладонью по волосам Томаса, прикоснулся пальцем к его задрожавшим губам. Одинокая слеза скатилась по щеке мальчика, и, сорвавшись с изящной скулы, исчезла в тёмной пряди его волос. – Зачем ты так делаешь? Разве я был несправедлив к тебе? Зачем гневишь меня? Я готов был щедро одарить тебя за твою любовь и ласку. Мне нужен нежный друг, с которым я мог бы отдохнуть, но я не собираюсь бегать за ним по всей Европе. Если ты так боязлив и стыдлив не в меру, пусть Луис преподаст тебе несколько уроков. Тебе это пойдёт на пользу. За свои поступки надо уметь расплачиваться.
Пока араб говорил, Томас всё больше приходил в отчаяние. Мечта рушилась на глазах. Вот сейчас богатый шейх откажется от него, и придётся всю жизнь отрабатывать долг в борделе Лу, удовлетворяя всех подряд. Томас схватил руку араба, и прижался к ней щекой.
- Не надо к Луису… Пожалуйста, дай мне шанс, я исправлюсь. Накажи меня, ну, убей, если хочешь! – он робко взглянул в глаза Фарука, и, окончательно убив в себе весь стыд и брезгливость, прижался к арабу. Тот обнял его.
- Хорошо, я прощу тебя. В последний раз. Но наказание ты понесёшь. – Спокойный шёпот в ухо пугал больше, чем крик и угрозы. - Остаток вечера проведёшь в спальне без еды, размышляя над смыслом моих слов. Позже поговорим ещё.
Томас послушно зашёл в комнату, где его заперли. Он бросился на кровать, и притих. Он слышал, как шейх звонил Родригесу, сообщая, что передумал отдавать ему мальчика. По крайней мере, пока.
Пленник поднялся с постели и открыл окно. На улице смеркалось, жара спадала, уступая место вечерней свежести, мешавшейся с солёным запахом моря и ароматом цветов. Солнце садилось, угасая, и дарило миру прощальные лучи. Лёгкий ветерок играл с занавесками на окне. Полюбовавшись видом из окна, Томас сел на кровать. В животе начало посасывать, было время ужина, но его это не касалось, он был наказан. Чтобы отвлечься от мыслей о еде, парень отправился в прилегавший к комнате душ. Прохладная вода освежила разгорячённую дневной жарой кожу, Томас обсушился полотенцем, стирая капли влаги со стройного тела, созданного для любви. Он оделся в шорты и футболку, и вернулся из ванны в спальню. Душ не только не отвлёк от мыслей о еде, но после него есть захотелось ещё сильнее.

Парнишка уселся на кровати, слегка согнув ноги, опёрся спиной в изголовье, и обнял большую подушку и следил за последним солнечным лучом, робко ползшим по стене. В комнату закралась темнота, а парень всё сидел, пытаясь совладать с голодом. Он уже подумывал постучать в дверь, и попросить хоть сухарь, но сдержался, поняв, что делать этого не стоит.
Неожиданно щёлкнул замок, дверь открылась. На пороге стоял Али Мамед. Он вошёл в комнату и включил свет, за ним следовал охранник с небольшим подносом, на котором что-то было под салфеткой. Поставив ношу на стол, охранник удалился, прикрыв за собой дверь. Томас со страхом смотрел на араба: вдруг у него на уме пытки?! Аль-Фарук неторопливо подошёл к кровати, строго, без улыбки глядя на Томаса. Тонкий халат едва мог скрыть мощь его тела, на лице лежала печать власти. Сильные руки он скрестил на груди. В этот момент он предстал перед Томасом владыкой мира, слово которого значило много. Али Мамед мог вознести человека до небес, если считал это нужным, но мог и втоптать в грязь, и даже уничтожить. Злить его было опасно. Аль-Фарук был очень гневлив, но когда он был в хорошем расположении духа, (что бывало чаще) мог стать хорошим собеседником, и даже другом.
Томас робко глядел на него, всё ещё обнимая подушку, не смея сказать и слова. Да он и не знал, что от него хотят услышать. Его шелковистые волосы падали на плечи, подчёркивая хрупкую шею, обтягивающая футболка повторяла изгибы молодого тела, шорты позволяли видеть стройные загорелые ноги.
- Ты подумал над моими словами? – надменно спросил Али Мамед.
- Да, - почти прошептал Томас. – Моя выходка была отвратительной, прости меня.
- Что ты бормочешь? – араб поднял одну бровь.
- Я попросил прощения, - громче сказал парень. – Прости меня. За всё. Я был не прав, заставив тебя волноваться. И я не хочу к Луису. Я хочу быть с тобой.
- Ты в этом точно уверен? – голос араба стал немного мягче.
- Да. Теперь уже абсолютно уверен.
- И ты больше не сбежишь от меня?
- Нет. – Томас со страхом покосился на поднос. – Только не пытай меня, я всё понял.
Али Мамед, проследив за его взглядом, громко расхохотался, заставив Томаса вздрогнуть.
- Глупый мальчишка! Это всего лишь твой ужин! – продолжая смеяться, он сел на край кровати и мягко отобрал у мальчика подушку. – Но запомни только одну вещь, хорошо запомни: если ещё раз выкинешь подобный фокус, пеняй на себя, второй раз я тебя не пожалею, и ты отправишься к Луису! Всё понял?
Томас, дрожа, кивнул. Али Мамед прикоснулся ладонью к его лицу, наслаждаясь прохладной нежной кожей. Юноша прижался к его руке, потом поцеловал её.
- Очень хорошо! Я рад, что мы с тобой договорились. А теперь тебе надо поесть. Что тут у нас? - араб сдёрнул салфетку с подноса, Томас оживился, увидев булочку, тарелку с порцией рыбы, кусочек пирога с яблоками и маленький чайник, над которым поднималась едва заметная струйка пара. – Я не знаю, любишь ли ты всё это, но, думаю, тебе понравится.
Мальчик с благодарностью на него посмотрел. Али Мамед отломил кусочек от хрустящей булочки, и поднёс его к губам Томаса, тот взял его, наслаждаясь вкусом свежего хлеба. Так араб и кормил его из рук, пока Том не съел всё, что ему принесли, запив ужин ароматным, сладким чаем. В желудке приятно потяжелело, а глаза снова заблестели. Он покраснел и отвёл глаза, когда араб развязал пояс халата, собираясь лечь рядом с ним. Увидев эту его реакцию, араб помрачнел.
- Ты имеешь что-то против? Мне уйти?
- Нет, не надо, - мальчик со страхом на него смотрел, боясь разгневать. – Просто… выключи свет, я стесняюсь.
- Опять ты за своё!!! – загремел Фарук.
- Но, Али, я ни разу не спал с мужчиной до тебя. Я даже не знаю, что в постели надо делать. Чем кричать, лучше научи! И погаси свет, включим ночник, я не хочу, чтобы ты видел мои корявые ласки.
- Ты бы лучше попридержал свой корявый язык, он у тебя длинный слишком! – С этими словами араб хлопнул по выключателю, прошёл к столику, и зажёг ночник. Мягкий свет выхватил из тьмы тело Томаса, лежавшего на постели. Он забрался под одеяло, и накрылся им до подбородка. Прорычав на своём языке явно какое-то обидное ругательство, Али Мамед одним рывком отправил одеяло на пол. – Так лучше! И посмей только рот открыть, только попытайся спорить со мной!
Он стащил с себя халат и нижнее бельё. Потом знаком приказал раздеться Томасу. Наложник послушно обнажился, с опаской глядя на своего мучителя. Араб лёг рядом, и выжидательно на него посмотрел.
- И что я должен делать? – робко спросил юноша.
- Не бойся меня, и не стесняйся. Просто делай со мной то, что ты сам хотел бы испытать. Ну, смелее! – голос араба стал мягким, он нежно провёл ладонью по руке партнёра. Али Мамед решил не мешать и не торопить Томаса – пусть мальчик сам учится.
Том лёг на бок, разглядывая мощное тело Фарука.
Араб подтолкнул его, подсказывая, что нужно делать. Мальчик оседлал его бёдра, и несмело дотронулся до волосатой груди, отдёрнув руку. Али Мамед улыбался, наблюдая за ним. Томас прикоснулся к нему ещё раз, уже смелее. Он с интересом оценивал новые ощущения. Необычно было ощущать под подушечками пальцев мужскую грудь. Он поглаживал плечи и грудь араба, медленно опускаясь, исследуя его тело. Фарук положил руки на его бёдра, потом переместился на живот, отвечая на ещё неумелые ласки молодого любовника. Мальчик закинул за спину непослушные волосы, и араб привлёк его к себе. Парень навис над ним, припав к пухлым губам, отвечая на жадные, настойчивые поцелуи. Повинуясь направляющим движениям, вытянулся, лёг поверх своего сильного партнёра, позволив его рукам бесстыдно гулять по его телу, проникая во все изгибы, все впадинки. А араб целовал, посасывал его губы, исследовал языком его рот, доставая едва не до гланд, он не позволил Томасу прервать поцелуй, когда тот испуганно застонал, отвечая на проникновение пальцев Али Мамеда между ягодиц. Одной рукой он взял Томаса за запястье, и положил его тёплую ладошку на свой член. Юноша начал неумело его ласкать, но всё же его ласки завели араба, его монстр быстро увеличивался в размерах.
Он перевернул Тома на спину, нависнув над ним. Пошарил по карманам лежавшего на постели халата, вытащил заветный тюбик. Взяв немного геля, растёр по пальцам, и, обведя судорожно сжатый анус по кругу, мягко скользнул пальцем внутрь. Томас закусил губу, изо всех сил стараясь расслабиться. А Али Мамед гладил изнутри плотные стенки, ища чувствительный участок. Наконец, найдя его, начал ласкать, парень застонал, в его стоне было уже наслаждение, а не испуг. Он шире развёл бёдра, умоляюще глядя на араба, прося продолжать. Фарук с улыбкой на него смотрел.
- Нравится? Теперь обними меня… - Он лёг на Томаса, несильно прижав его своим телом, и вошёл в него. Мальчик жалобно застонал, отвечая на болезненное проникновение. После нескольких осторожных проникновений араба боль ушла, уступив место наслаждению. Такого Томас ещё не испытывал. Он закинул ноги на спину араба, и Али Мамед немного ускорил движения, что вызвало стон у его мальчика. Араб двигался внутри своего партнёра, с наслаждением ощущая вокруг своего члена плотные стенки. Неожиданно юное тело ответило на старания араба – Томас начал сам возбуждаться. Али Мамед улыбнулся ему, почувствовав напряжение внизу его живота, чем и вогнал юношу в краску. Фарук припал к его губам, лаская бёдра, отстранился, и усилил толчки. Томас выгнулся и застонал, брызнув спермой на грудь араба. Тот тоже почти сразу застонал, кончая в Тома, и повалился на него, стараясь отдышаться. Бедняга едва мог вздохнуть под тяжёлым телом Али Мамеда.

- Ты меня сейчас раздавишь, - прохрипел Томас в ухо аль-Фарука. Мощное тело араба было тяжёлым, и юноша едва мог дышать.
- Бедняжка, - страстный шёпот Али Мамеда обжигал шею, он прошёлся цепочкой поцелуев по изящной скуле Тома, царапая бородкой нежную кожу. Он слегка приподнялся на локтях, позволив любовнику дышать, и пожирал его жадным взглядом. Томас почувствовал, как в ягодицу упёрся возбуждённый член араба.
- О, нет, - жалобно простонал пленник. – Пощади мой зад!
- О, да! – передразнил его Али Мамед. – Пощады не будет, у нас впереди вся ночь! Будь хорошим мальчиком и перевернись на животик.
Томас, хныкая, подчинился. Задница не сильно, но тупо ныла после вторжения Али Мамеда. Но это уже была не та мучительная, разрывавшая тело Томаса боль после первого раза. Сейчас это была сладкая, ноющая боль, смешанная с удовольствием, и ему хотелось вновь испытать это наслаждение, да и сам Али Мамед хотел доставить удовольствие не только себе, но и ему. Томасу понравился секс с мужчиной, но он не хотел подавать виду. В его голове вихрем проносились мысли, чувства, эмоции – там был сплошной бардак. Парень совсем в себе запутался, не мог поверить в то, что стал геем… Или, может, он был им всегда? Ведь со своей подружкой он не мог достичь пика того оргазма, что испытал с мужчиной… Но спать с мужиком – это неправильно? «Но мне с ним было так хорошо, - думал Томас, - А раз я получаю с ним удовольствие, значит, всё в порядке. К тому же он за это платит, это ещё и способ заработать».
Все эти мысли Томас попытался скрыть за гримасой боли, но вместо измученного у него получилось придурковатое выражение лица, что позабавило араба.
Он заставил встать любовника на четвереньки, поглаживая его спину, другой рукой он провёл между его ягодиц, и заставил развести бёдра. Взявшись за его талию, Али Мамед медленно проник в Томаса. Парень шире развёл бёдра, принимая араба ещё глубже, но тут же застонал от боли: б