…еть? – Клаус налил себе молока, потом поднял взгляд на вошедшего сына: Генрих кивнул и сел за стол.
- Вообще-то нет, - Томас откинулся на спинку стула, вытянув под столом уставшие ноги: давно он так далеко не ходил пешком. – Мы приехали отдохнуть на курорт Берхтезгадена, работаем в одной фирме…
- А в наших местах какими судьбами? – вмешался в разговор Генрих: его приятное лицо осеняли тёмные волосы, в зелёных глазах светился интерес.
- Вчера летали на дельтаплане, и Том увидел вашу деревеньку, - ответил за друга Вольф. – Ну, я Тома на озеро и затащил полюбоваться местными красотами. Пикник, ночёвка, туда-сюда, а утром решили разведать, что тут у вас.
- О, только и всего? – усмехнулся Клаус. – Как видите, это не деревенька, здесь
живёт только моя семья.
- Вы присматриваете за замком? – поинтересовался юноша.
- Да, господин… Андерс, кажется?
- Можно просто Том.
- Да, Том, мы охраняем территорию крепости. Зильберфельс стал историей, его эпоха давно миновала…
- А кому он принадлежал? И почему сейчас лежит в руинах? – полюбопытствовал Томас и улыбнулся Марте, которая шустро накрывала на стол.
Перед юношей появились сыр, масло, сметана и мёд, хлеб и овощи, большая супница с наваристым бульоном, жареная картошка, блюдо с мясом.
- О, это старая история, - вздохнул Клаус, – старая и страшная, как и все другие, рождённые в здешних местах! Забытая легенда о колдуне, проклявшем благородное семейство…
- Если честно, я не люблю сказки, - разочарованно приподнял бровь Томас. – Легенды меня не привлекают. Может, расскажете настоящую историю Зильберфельса?
- Время покажет, что правда, а что вымысел! – нахмурился хозяин дома. – Я бы на вашем месте не делал столь скоропалительных выводов!
- С какой стати я должен верить сказкам? Я давно вышел из этого возраста! – удивлённо воскликнул Томас.
- За неимением другой истории вам придётся выслушать легенду, уважаемый гость!
- Не обращайте внимания на моего друга, пожалуйста, – вмешался Вольф. – Просто он перегружен проблемами, собственно, потому его и отправили в отпуск.
- Простите, не хотел вас обидеть, - искренне извинился Томас, и взгляд главы семейства смягчился.
- Надеюсь, у вас всё будет хорошо! - улыбнулся он юноше. – А раз все принялись за обед, я, пожалуй, начну рассказ. Замок Зильберфельс некогда принадлежал старинному роду Тишбейн, рыцари которого участвовали во многих известных сражениях и походах. Но вскоре богиня Ника отвернулась от прославленного семейства: тогда Вильгельм Тишбейн отстроил замок у вод Кёнигсзее и навсегда зарёкся воевать.
- Почему? Что произошло? – Андерс с интересом слушал историю.
- Его близкие родственники погибли в осаждённом городе, и Вильгельм возненавидел войны. Итак, он отстроил замок и ввёл в него молодую жену, впоследствии она принесла ему двоих сыновей и дочь. Всё шло хорошо, пока в местном лесу не поселился старый колдун с приёмным ребенком. Говорят, этот старик жил раньше в замке Рейнграфенштайн, помогая его владельцу в тёмных замыслах. Почти каждую ночь чернокнижник отправлялся в лес и совершал там магические обряды. Однажды колдун не угодил хозяину, и рыцарь велел ему уйти. Старик долго скитался, искал подходящее место для жилья и выбрал густой древний бор, окружавший Зильберфельс. Земли барона Тишбейна были весьма обширны: старый ведьмак поселился в хижине, которую построил вдали от проторенных троп. Вскоре Вильгельм узнал о нежелательном соседстве. Колдун учил сына Якоба волшебству, и неумелые заклинания подростка часто приносили беды: то озеро из берегов выйдет, то неведомые жуки съедят весь урожай. Тогда барон отправился к хижине чернокнижника, долго говорил с ним, убеждал прекратить странные опыты. Колдун уступил и отдал приемыша на службу Тишбейну, чтобы мальчишка набирался ума и привыкал к дисциплине.
Так Якоб попал в услужение к барону. Он ходил за лошадьми, учился кузнечному делу, разным ремёслам, а в свободное время ему было позволено изучать науки. На одном из уроков он увидел дочь Вильгельма, Софию, и влюбился в нее. Хотя вряд ли это чувство можно было назвать любовью: молодым человеком управляла обыкновенная похоть. Он обесчестил девушку, и она забеременела. Вскоре вся округа судачила о совращенной юной девственнице. Барон сильно гневался, но ничего не мог поделать, дочь всё больше округлялась, вынашивая наследника Якоба. В конце концов, Вильгельм попытался настоять на свадьбе, несмотря на то, что подобное родство его совсем не радовало, но Якоб не признал будущего ребенка своим, сел на коня и уехал из Зильберфельса. Рассерженные братья, младший Берндт и старший Дитер, бросились догонять…
- А что стало с Софией? – перебил рассказ Вольф.
- Она ушла из замка и кинулась со скалы в озеро: не смогла пережить позор. Но это случилось уже после отъезда братьев. Тишбейны между тем нагнали Якоба в поле, на границе леса. Берндт пытался образумить Дитера и предотвратить убийство, но разгорячённый старший брат зарубил Якоба. Его кровь брызнула на руки подоспевшего колдуна, который, как по волшебству, оказался на месте схватки, видимо, почуял беду.
- Господи, - выдохнул Том.
- Да, печальная история… но это ещё не конец! Разъяренный Дитер воскликнул:
«Зачем ты поселился в нашем лесу, чернокнижник?! От тебя одни несчастья! Твой змеёныш испортил нашу сестру, принёс в дом Тишбейнов позор! Убирайся ко всем чертям! Сгинь!»
«Ты, зарубивший моего сына, ещё и на меня, беспомощного старика, решил руку поднять?!» - зашипел ведьмак.
«Не гневайся на моего брата, твой сын виноват не меньше, - заступился юный Берндт за Дитера. – Якоб обесчестил Софию, клялся ей в любви, а потом сбежал! Но и тебя можно понять. Назови цену, которая искупит твоё горе».
Колдун снял плащ, завернул в него бездыханное тело сына, забросил его на плечо и обернулся к Берндту:
«Я знал, что в роду Тишбейнов все женщины шлюхи! Цену тебе назвать, говоришь?! Приходите ко мне вечером, и я скажу вам цену, которая искупит моё горе!»
Колдун повернулся к ним спиной и исчез в лесу, там он предал земле тело приёмного сына и весь остаток дня готовился к визиту братьев.
Надо заметить, что Берндт и Дитер души не чаяли друг в друге. Дитер был первенцем в семье барона. Когда родился Берни, старший брат не отходил от него ни на шаг, нянчился с ним чаще матери. Едва младший Тишбейн подрос, он превратился в красивого юношу, и в сердце Дитера поселилось совсем не братское запретное чувство. За несколько лет до произошедшего убийства Берндт отдался Дитеру на берегу лесного озера. Братья поклялись друг другу в вечной верности и, в конце концов, оба дали обет безбрачия.

- Господи, - подавился Вольф. – Даже тогда педики были!
- Вечером они сели на коней и отправились в лес. Когда братья достигли хижины колдуна, небо совсем потемнело. Услышав топот конских копыт, старик вышел на порог.
«Приехали?»«Да, - Дитер бросил к его ногам кошелёк. – Этого тебе хватит?»
Словно старый ворон, засмеялся ведьмак и пинком отправил мешок с монетами под копыта коня Тишбейна.
«Думаешь золотом откупиться?! Жалкие аристократишки, привыкли безнаказанно убивать людей, изнеженная жизнь в замке ничему вас не учит. Придётся преподать вам урок!»
«О чем ты, старый колдун?» - перебил его Берндт.
Чернокнижник вскинул руки, на указательном пальце блеснул кроваво-красный рубин.
Дитер попытался вытащить меч из ножен, но не смог пошевелиться.
«Будь проклят ваш род, да изведётся он на корню! А вы, сыновья похотливого пса, сполна заплатите мне за потерю! Ты, убийца, который гнал меня из моего дома, никогда больше не войдёшь в Зильберфельс прежним! Быть тебе безродным зверем, что рыщет по лесу в поисках живой плоти! Станешь питаться людским мясом, не в силах освободиться от шкуры оборотня! Ты сможешь избавиться от нее раз в сто лет, и то лишь затем, чтобы лить слёзы над бездыханным телом самого дорогого тебе человека, которого убьешь в Вальпургиеву ночь!»
«Что ты несешь, ведьмак?!» - ужаснулся Берндт, он, как и Дитер, был обездвижен заклинанием чернокнижника.
«А ты, попорченный своим братом красавчик, не узнаешь счастья, тебе придется вечно искать способ освободить любовника от его неприглядного облика и терпеть неудачу за неудачей! Твоя неприкаянная душа станет носиться над землёй, ожидая возвращения в человеческое тело! И ты вернёшься, но лишь затем, чтобы в очередной раз погибнуть от когтей брата! Да не обретут ваши души покоя, пока не найдёте вы способ избавиться от моего проклятья, секрет которого я унесу с собой в могилу!».
Словно по приказу темной силы, кони Тишбейнов сами повернули в сторону замка и поскакали прочь, неся на себе неподвижных седоков, а вслед им гремел безумный хохот колдуна.
«Запомните! Вам предстоит вечно сражаться на грани миров, встречаясь там раз в столетие, чтобы освободиться, и все время вы будете терпеть неудачу!!!».
Не прошло и месяца, как слова колдуна начали сбываться. Сначала упал с лошади и расшибся барон Вильгельм. Не смирившись с потерей супруга, его жена умерла от тоски. А вскоре проклятье коснулось и Дитера: в конце весны превратился он в ужасного волка. Клыки, точно кинжалы, глаза горели ненасытным голодом, когти, способные крошить камень, одним ударом лишали жизни, густая шерсть серебрилась в свете луны, а вой заставлял холодеть от ужаса. Уничтожив всех обитателей замка, оборотень не добрался лишь до Берндта, тот успел ускакать на лошади.
- Что стало с волком? – нарушил тишину Спонхайм.
- Он зверствовал на землях барона, пока не истребил всех, кто там жил, а потом ушёл в чащобу. С тех самых пор лес получил название Блутвальд, кровавый лес… По ночам одинокий вой зверя разносился среди вековых стволов деревьев, заставляя путников обходить эти места далеко окрест.
- Но ведь колдун сказал, что оборотень должен спать… - с сомнением в голосе произнёс Томас.
- Совершенно верно, но только тогда, когда найдёт и убьёт Берндта. Судьба никак не хотела сталкивать их вместе.
- Где же был Берндт?
- Юноша дважды приезжал к колдуну, на коленях вымаливая прощение, предлагал свою жизнь в обмен на счастье Дитера. Все тщетно, не разжалобили злодея и слёзы, лившиеся по юношеским щекам, с недавних пор лишённым румянца. Тогда Берндт сел на коня и отправился в странствие по немецкой земле в надежде найти помощь. В конце концов, дорога привела его в Пфальцский лес. Уставший конь шёл шагом, неся на спине отчаявшегося седока. Младший Тишбейн плакал, понимая, что никто на свете не способен снять заклятье с его любимого брата и что расстались они навсегда. Берндт остановил коня, утирая слёзы, но рыдания продолжали рваться из израненной души. Была осень, Тишбейн дрожал от холода, но даже не замечал этого.
«Отчего такой прекрасный и отважный юноша плачет?» - раздался голос откуда-то сверху.
Берндт поднял голову и увидел средь голых ветвей высокого дерева железную клетку, в ней была заточена женщина. Её седые нечёсаные волосы трепал ветер, высохшее тело едва прикрывали грязные лохмотья.
«Какое тебе дело? Всё равно ты не сможешь мне помочь!» - воскликнул Берндт и тронул поводья.
«Я вижу, сердце твоё потемнело от горя, страшное проклятье несёшь ты на своих плечах!» - проскрипела старуха, крепко вцепившись в прутья решетки узловатыми пальцами.
«Кто ты такая, что берёшься судить о моих делах?» - подозрительно прищурился юноша.
«Я колдунья, лечу разные недуги. Собирала хворост в лесу да наткнулась на проезжавших мимо воинов в латах. Злодеи потащили меня в город, осудили, заперли в клетку и повесили здесь умирать. Так что же с тобой произошло?» – старуха пристально смотрела на путника: ее зелёные глаза светились добротой и жалостью. Плача, Берндт поведал свою историю. Колдунья внимательно выслушала его и предложила: «Освободи меня из этой тюрьмы, бедный юноша, и я постараюсь тебе помочь!»
«Ты же ведьма! Посмеешься над моей бедой, околдуешь и исчезнешь», - засомневался Тишбейн, не решаясь уехать прочь, что-то удерживало его на месте.
«Зло не может властвовать повсюду, дитя моё, - возразила старуха. - Кто знает, вдруг я сгожусь тебе?»
Берндт освободил колдунью.
«Выполняй обещание», - приказал он, спрятав меч в ножны.
«Для начала накорми меня и проводи до дому».
Парень вздохнул, недавний опыт подсказывал, что с колдунами лучше не спорить. Набравшись терпения, Берндт отвёз старуху в придорожный трактир вдали от города, где досыта накормил. После обеда колдунья повела юношу в свой лесной дом. Жила она скромно: в маленькой избушке - кровать, печь, шкаф со снадобьями и стол, заставленный ступками, под потолком висели пучки трав.
«Чем ты можешь мне помочь, бабушка?» - с надеждой взглянул Тишбейн на старуху.
«Ай-яй-яй, дитя моё, подумать надо… а колдун тот, он откуда появился?»
«Из Рейнграфенштайна».
«Ох, и угораздило же вас его разгневать! Знай, ведьмак этот – ученик Сатаны. Никто не в силах снять его проклятье…»
«Так что мне делать, несчастному?! - в отчаянии закричал Тишбейн. – Раз в сто лет видеть брата, встречаться с ним, чтобы умереть от его руки?! Ты обещала помочь!!»
«Не кричи, глупец! Крики тебе не помогут, - вздохнула старуха. – Погоди, поживи пока у меня, а я поразмыслю…»
Так Берндт остался у колдуньи. Помогал по хозяйству, рубил дрова, вместе со старухой ходил в лес за хворостом и шишками, слушал её рассказы о шабашах и древних таинствах колдовства. Прожил он у неё почти месяц, коротая ночи на подстилке у стены.
Когда наступило полнолуние, ведьма принялась ворожить, обращаясь за помощью к душам умерших родственников, чертям и прочей жути, явившейся на её зов. Такого страха Тишбейн не испытывал с той самой ужасной ночи, ночи обращения старшего брата в зверя: в дыму курившихся трав и варившегося на огне зелья замогильными голосами на неведомых языках говорила нечисть, когтистыми пальцами указывая куда-то на юг.
«Тайна проклятья хранится на страницах книги колдуна. Отправляйся к нему и добудь ее!» - произнесла ведьма, едва закончилась ворожба.
«Что? Опять идти к этому старику? А если он превратит меня в паука и растопчет?!» - воскликнул юноша.
«Ты хочешь спасти брата или уже нет?» - зашипела колдунья.
Испуганный Тишбейн в ту же ночь покинул лесной дом. Долго ли коротко ли вернулся он в Кенигсзее. Зелень между тем совсем пожелтела и начала опадать: пришла осень. На горе пустыми глазницами окон его встретил родной замок. Неподалеку от озера раздавался леденящий душу вой, полный ненависти и злобы – Дитер искал брата.
Слабея от страха, Берндт добрался до хижины ведьмака. Тот так и обитал в лесу на старом месте. Набравшись смелости, Бернд распахнул дверь его жилища и потребовал немедленно вернуть человеческий облик старшему Тишбейну. Варивший на огне зловонное зелье колдун злобно захохотал.
«Ты ещё смеешь мне указывать? Ты, блудливый пес, который сношался с собственным братом, смеешь указывать МНЕ?!» - старик воздел руку, и на его пальце снова сверкнул знакомый рубин. Тогда Берндт выхватил меч и зарубил колдуна, не дав ему произнести новое проклятье. Чёрная кровь обожгла клинок, и он тут же заржавел. Отбросив меч, Тишбейн схватил книгу, выбежал из хижины, вскочил на коня и погнал его во весь опор, а вслед седоку звучал дикий стон, хохот и вой.
«Ты никогда не узнаешь покоя! Даже мёртвый я буду следить за тобой!!»
Вскоре Берндт вернулся к ведьме и положил перед ней книгу, однако их ждало разочарование: страницы пестрели заклинаниями на неведомом языке.
«Нам нужен предмет, который колдун использовал для магии!» - изрекла старуха.
«Откуда тебе это известно?» - удивился Тишбейн.
«Ах, дитя моё, книга – исчадие зла, ею нельзя пользоваться просто так! Написанное в ней не доступно простым смертным…»
«Но ты же ведьма, почему ты не можешь её прочитать?!» - отчаялся юноша.
«Колдун намного сильнее меня! Но раз я обещала помочь… мне нужно что-нибудь из вещиц ведьмака!» - она выжидающе посмотрела на Берндта: судя по несчастному лицу юноши, он припоминал последние встречи с колдуном.
«Может, амулет, который использовал этот проклятый?..»
«Найди и привези его мне!» - велела колдунья.
«Нет, я один туда не поеду, - замотал головой юноша. – Даже мертвый старик попытается убить меня. Я люблю брата, но должен быть живым, чтобы помочь ему!»
Ведьма согласилась отправиться в логово колдуна вместе с Берндтом. Вдвоем они обыскали весь дом, проверяя магические предметы, попадавшиеся им на пути. Наконец, нашли нужный. Едва Берндт воспользовался им, как смог читать книгу на родном языке…
- А почему именно Берндт? – перебил Клауса Вольф.
- Потому что амулет действовал при наложении вечного проклятия, решал судьбу братьев, а, значит, был с ними един.
Очень долго Тишбейн и старуха изучали книгу, и лишь на исходе зимы отыскали рецепт зелья. Однако последний ингредиент оставался непонятным – на его месте красовалось темно-багровое пятно крови колдуна, насквозь пропитавшее страницу.
«Не отчаивайся, я подозреваю, что это может быть!» - ведьма бросила в мутное варево горсть каких-то зёрен.
«И что с ним делать?» - Берндт наклонился над котлом, но колдунья оттолкнула юношу.
«Ты пойдёшь с этим варевом в лес, когда наступит Вальпургиева ночь. Ведь именно о ней говорил ведьмак, когда предрекал ваши встречи с братом на грани миров. В Вальпургиеву ночь творится колдовство и восстаёт нечисть! Видишь, на лес опускается туман? То соединяется сущее и мёртвое, доброе и злое! Именно сегодня ты встретишься с братом. Жаль, я не могу сказать, чем закончится ваша встреча! Выпей!» - ведьма протянула юноше стакан с розоватой жидкостью. – «Не бойся, это рассветная заря, смешанная с водой и настоями трав»
«И зачем мне её пить?» - нахмурился юноша.
«Глупый мальчик! Зелье поможет твоей душе явиться ко мне, если брат растерзает тебя!»
«Вот спасибо, утешила!» - воскликнул Берндт, но все же выпил сладкий настой, взял флягу с зельем и отправился в лес. Легенда умалчивает о том, что произошло в чащобах. Всю ночь окрестные земли были окутаны плотным туманом. На рассвете ведьма пошла искать юношу и нашла его растёрзанным на лесной опушке. Она предала юное тело земле, развела костёр и выплеснула в него остатки настоя, которым накануне напоила Берндта. В тот же миг перед ней явилась плачущая душа юноши, она поведала о долгой схватке со зверем, о последнем прощальном взгляде на черное неприютное небо, когда оборотень одержал верх, ибо зелье было неправильно приготовлено.
«Знаешь ли ты нужный ингредиент?» - спросила душу колдунья.
«Нет, злой дух ведьмака надёжно хранит тайну, - простонала душа. – Брат… он превратился в человека и громко рыдал над моим растёрзанным телом».
«Где он сейчас?»
«Спит в замковом подземелье и ждёт нашей встречи…» - вздохнула душа Берндта.
«Не плачь, мой мальчик, - старуха ласково посмотрела на призрачную фигурку, покачивавшуюся над костром, – утешься, витая над этим прекрасным краем! Скоро ты вновь вернёшься на землю. Я сняла амулет ведьмака с твоего тела и, во что бы то ни стало, сохраню вещицу, а перед смертью передам её своей сестре. Ты придёшь за амулетом, и он распознает твою душу в новом теле!»
«Спасибо, бабушка!» - прошептала душа и истаяла в воздухе.
Так закончилась эта грустная история. Говорят, раз в сто лет в первую ночь весны на наши земли опускается густой туман, скрывая битву двух братьев, которой нет конца. Младший ищет средство освободить старшего, но тщетно… Дитер вновь и вновь убивает Берндта, а потом принимает человеческий облик и рыдает над телом любимого брата. С наступлением утра оборотень забирается в своё логово, где снова засыпает на сто лет. По легенде, пруд у подножия Зильберфельса – купель, наполненная слезами Дитера, а амулет ведьмака возвращается в семью хранящих его потомственных колдунов, чтобы потом предсказать приход младшего Тишбейна в наш мир. Кстати, через три дня Вальпургиева ночь. Кто знает, может, братья опять встретятся…
- Вау! - выдохнул потрясённый Вольф. – Вот так история! В Голливуд бы ее продать!
- Это ужас какой-то, а не история, - произнёс Томас, радуясь, что страшный рассказ закончился.
- Ох, Клаус, - покачала головой Марта, – ты совсем ребят запугал, старый дурень!
- Ничего, они уже достаточно взрослые! А не показать ли вам сокровища из замка? – хитро улыбнулся Штраумбахен.
- У вас ещё и сокровища есть?! – поперхнулся чаем Андерс.
- Идите за мной! – скомандовал Клаус.
В часовне, на узком столе, стоял накрытый салфеткой декоративный сундучок. Штраумбахен откинул крышку, и глазам друзей предстало множество старинных украшений: жемчужные колье, золотые браслеты, тяжёлые серьги, кольца…
- Можно? – Вольф запустил в сундук руку и выудил недурной браслет.
- Вы очень порадовали нас своим визитом, - произнёс Клаус. – Давно у нас никого не было. Неужели Марта права, и я напугал вас?
- Нет-нет, - улыбнулся Том. – Ваша история нас… развлекла!
- Раз так, выберите себе по вещице на память о загадочном замке! Не стесняйтесь! Мы собирали это с Генрихом лишь затем, чтоб в земле не истлело, нам не нужны чужие сокровища.
- Спасибо! - Вольф спрятал в карман понравившийся браслет.
- Ну, молодой человек, а что вам хочется получить на память? – Штраумбахен как-то странно посмотрел на Андерса.
Взгляд юноши был прикован к одной неприметной вещи.
- Вот это! – из сундучка Том достал перстень: в золотой оправе покоился неведомый юноше жёлто-зелёный камень, его каплевидная форма очаровала Томаса. Он надел перстень на палец, и камень тут же стал золотисто-голубым.
- Там что, светодиод? – усмехнулся Спонхайм.
- Камень меняет цвет в зависимости от температуры тела, – быстро ответил Клаус. – Хороший выбор! Сам перстень носит название «Волчий коготь», он достался мне от бабки. Берите, пусть у вас будет!
Томас невольно залюбовался игрой света на гладкой поверхности камня.
- Спасибо за подарок! – юноша взглянул на часы. – Скоро стемнеет, нам пора!
Друзья попрощались с семейством, поблагодарили за обед и побрели по тропинке назад, к лагерю. На несколько секунд супруги задержались у порога, глядя гостям вслед.
- Клаус, а ты уверен, что это он? – тихо спросила у мужа Марта.
- Да, дорогая, всё, как бабка написала. И Генрих сказал: свет горел всю ночь. Теперь вот кольцо… Я уверен, Марта, это ОН!
- Господи…
Штраумбахены поспешно вернулись в дом.

Андерс поднимался в гору.
Надо же, всего три часа дня, а промозгло, как вечером! Неприятный холодок пробегал по коже Томаса, вызывая какое-то непонятное предчувствие. Кое-где сквозь кроны деревьев проглядывало солнце, но его слабые лучи почти не грели лесную тропинку. Вокруг стояла тишина, мир, словно замер, любуясь весенней красотой.
Шаги оставшегося позади Вольфа стихли.
- Странная история, правда? – не оборачиваясь, произнес Томас. – Хотя в ней есть своя прелесть…
- Например? – усмехнулся Спонхайм, догоняя парня. – Трахающиеся братья? Редкостные извращенцы!
- Ты везде только в сексе смысл видишь? Они не виноваты, что полюбили друг друга! Слышал поговорку: сердцу не прикажешь?
- О, да! Сплошная романтика! – рассмеялся швейцарец. – Это всего лишь сказка, малыш! В реальности их любовь - банальная похоть! Замок стоит далеко от поселка, девок приличных мало, вот и шпилили братики друг друга. Небось, страшны были, как черти! Таким никто не даст!
- Придурок, – презрительно скривил губы Андерс, – ни в твоей, ни в моей жизни просто не было настоящего чувства! Я ведь с тобой ради секса, и ты со мной по той же причине. Шпилишь меня, а я даю тебе при каждом удобном случае – вот это и есть настоящая похоть! А любовь… она всеобъемлюща, она питает душу, делает мир ярче. У влюблённых секс – соитие, гармоничное единение двух людей, живущих друг для друга…
- Ну, надо же! – глухо рассмеялся Спонхайм. – Малыш Берни ещё помнит, что такое любовь!
- С ума сошел? Какой я тебе Берни?! – раздраженно отмахнулся Томас и огляделся.
В нескольких шагах блестела водная гладь маленького озера, где он купался утром, вдали виднелась палатка и машина.
- Ты поражаешь меня своей наивностью, маленький святоша! Я сейчас заплачу! Неужели, несмотря на запретную любовь к брату, твоя душа остаётся прозрачной, словно кристалл?
- Вольф, ты чего?! – обернулся Андерс: потемневшие глаза швейцарца переполняла ненависть, рот кривился в издевательской усмешке. – Ты же обещал больше не курить травку!!
- Твой дружок не равнодушен к гашишу? – заскрипел злобный смех. – Берни, ты скатываешься в пропасть! Что подумает твой брат?
- Укурок! Это не смешно! – Том ускорил шаг.
Вольф одним прыжком нагнал его, больно схватил за руку и притянул к себе.
- Я обещал следить за тобой! Твоя душа не знает покоя, не знает любви, так будет вечно! Бесконечная, невыносимая тоска по поцелуям брата…
- Прекрати, придурок! Остынь!! – Том вывернулся и толкнул любовника прямиком в пруд.
Спонхайм с шумом плюхнулся в воду, подняв целый сноп серебристых брызг, на мгновение скрылся в глубине озера и тут же вынырнул на поверхность.
Андерс, не оглядываясь, побрел к лагерю.
- Ты точно псих! – закричал швейцарец, с трудом выбираясь на берег. – Тебе лечиться надо!
- Идиот обкуренный! Думаешь, забавно называть меня Берндтом и нести всякую чушь?! - огрызнулся Томас.
- О чём ты?
- Отвали, придурок! – Андерс отвернулся, миновал палатку и присел на камешек, собирая волосы в хвост.
Матерясь, Спонхайм пошлёпал к лагерю, переоделся в сухую одежду, порылся в сумке и выудил из неё бутылку коньяка. Одним глотком опустошив её на треть, он сел у палатки, нашёл в кармане рюкзака пачку сигарет и закурил. Томас продолжал хмуриться и демонстративно возиться со своими волосами, рассыпавшимися по плечам красивыми тугими кольцами.
- Том, хватит дуться! Том, я не курил! Честно тебе говорю… А даже если бы и затянулся, это моё право!
- Сворачивай лагерь, едем в город! – перебил его Андерс, вскочил с камня, схватил сумку и бросил её на заднее сиденье джипа.
- Том, ну, хорошо, я пошутил! Ты доволен?
- Я возвращаюсь! Если хочешь, оставайся тут вместе со своей травой! – Томас решительно рванул дверцу машины.
- Эй, ладно-ладно, мы поедем обратно! Дай мне полчаса!
Швейцарец быстро уложил одежду в сумку, собрал палатку и отправил вещи багажник.
– Теперь мы можем ехать!
- Ключи, – холодно произнёс Томас.
- Зачем? – не понял Вольф.
- Дай мне ключи, ты за руль не сядешь!
Спонхайм обиженно плюхнулся на пассажирское сиденье.
Томас завёл машину, развернулся и медленно повёл по склону холма среди зарослей деревьев, ловко выруливая на петлявшей дороге.
- Том, ты ведёшь себя, как девчонка! – шатен положил руку на бедро Андерса. – Ты прав, это была неудачная шутка, хотя я ни черта не помню и не понимаю, чем тебя оскорбил.
- Убери лапы! – Томас, не отрываясь, смотрел на дорогу. – Я не горю желанием спать с укурком! Сейчас приедем в отель, я пойду в свой номер, ты – в свой, и будет здорово, если до завтрашнего утра ты забудешь о моём существовании!
- Прости, что обидел, - Спонхайм с сожалением поглядел на Томаса, окинул взглядом его прямую спину, красивые руки, сжимавшие руль, на среднем пальце блестел перстень: камень, похожий на звериный коготь, искрился золотисто-голубым светом, играя на солнце.
- Том, а почему ты это кольцо взял? Там получше были.
- Я же не спрашиваю тебя, почему ты взял браслет, а не колье с бриллиантами! Перстень мне понравился, необычный…
- Ну, я поскромничал, теперь жалею, – усмехнулся Вольф. – Хотя… за него скупщик немало даст!
- Крохобор! Штраумбахен от всей души, а ты… жмот! – снова вспылил Томас.
- Слушай, что ты взъелся?! – возмутился Вольф.– Я плохо тебя трахаю?!
- Наоборот, ты только на это и способен!
Томас затормозил у крыльца отеля, подхватил сумку и, не оглядываясь, направился в гостиницу, оставив Вольфа разбираться с машиной и арендованной палаткой.
Поднявшись наверх, Томас заперся у себя в номере.
Вечер он провел в компании телевизора и рюмки коньяка, задумчиво глядя на цветные картинки, беззвучно мелькавшие на экране. Однако вместо кинокадров перед глазами юноши проносились события последних двух дней: вот его самым жестоким образом насилует обкуренный Спонхайм… вот они в доме смотрителя Зильберфельса, слушают историю несчастных Тишбейнов… потом глупый спектакль в лесу… Интересно, какую дрянь употребляет Вольф? Что может вызвать такие глюки? Или это действовал косяк, который Спонхайм забил утром? Конечно, накурился, наслушался сказок и съехал с катушек… Нет, надо с ним порвать, завтра же пойти к нему и предложить расстаться!
Жаль… Вольф был потрясающим любовником, этого не отнять, исполнял любые прихоти в постели, не спрашивал ни о чём, не лез в душу. Но… его пагубная страсть к травке... Томас с тоской посмотрел в не занавешенное окно: в ночном небе, разорванном темно-сизыми облаками, светила почти полная луна, её злобный оскал только усиливал неприятные ощущения.
Отставив в сторону пустую рюмку, Том тяжело вздохнул и поднялся с дивана. Голова немного кружилась, очертания предметов плыли в легкой синеве, и черное небо в оконном проеме притягивало взгляд, как магнит. Решительно повернувшись к нему спиной, Томас разделся, забрался в кровать и свернулся калачиком под одеялом, прислушиваясь к звукам ночного города: где-то вдали раздавался вой полицейской машины, лай пса… Тихо шумели деревья…

Том стоял на берегу озерца, того самого, где купался утром.
Озеро Слёз…
Ветер шевелил тонкую зеленую листву молодых ив, склонившихся над купелью, в душном полночном воздухе витал полупрозрачный туман.
Андерс оглянулся назад и замер в восхищении – вместо привычных жалких развалин в небеса упирались башни гордого Зильберфельса, серебрясь в свете полной луны и слабо мерцающих звёзд.
Что-то оттягивало пояс джинсов – Том посмотрел вниз: фляжка… И совсем он не в джинсах, а в нелепом наряде: странные брюки, мягкие сапоги, широкая куртка, перехваченная ремнём…Вокруг темно, в близлежащем лесочке клубится промозглый туман, храня под своим покрывалом какую-то жуткую тайну.
Том нахмурился, пытаясь осмыслить, где он оказался посреди ночи? Почему не в отеле? Внезапно за спиной раздалось мерзкое хихиканье, сопровождаемое хрипами переполненных мокротой легких, захрустели сухие ветви, послышался неприятный запах.
Сердце Томаса сжалось от страха и предчувствия беды, он медленно обернулся и замер. На опушке, перегородив тропу, ведшую в чащу, стоял жуткий старик в лохмотьях и дырявых сапогах. Томас прищурился, стараясь лучше разглядеть незнакомца, и онемел от ужаса: один единственный глаз старика был мутным, с огромным зрачком неестественно серого цвета, другой вытек, и в пустой глазнице шевелился опарыш. Гниющая кожа, местами полностью слезла с костей, мёртвенно серые губы расплылись в зловещем оскале, открывая черную пустоту беззубого рта. Ветер трепал ветхие космы волос, путая их с длинной бородой.
- Берни, - прошипел мертвец, – посмотри, что со мной сделала твоя жестокость, а ведь ты был ласковым примерным мальчиком! Ты, венец доброты, поднял руку на меня, немощного старика! Зачем? Ведь я всего лишь отомстил детоубийце. Почему ты жалеешь брата? Ах, да, я знаю, тебе нравилось, как он имел тебя у этой купели? Берни, ты влюблён в чудовище!!
- Исчезни! - с трудом произнёс Томас, во рту пересохло от страха. – Тебя нет! Это сон, всего лишь сон, навеянный той проклятой сказкой! Пропади пропадом, ты… ты чудовище, уничтожившее самое святое чувство!!
- Так ты считаешь меня ненастоящим, а греховную страсть к брату святым чувством?! – захохотал старик. – Что ж, Берндт Тишбейн, иди и умри в когтях своего брата, наслаждаясь его любовью к тебе!!
Старик растаял в воздухе, и на тропинке появился зверь, огромный, поджарый, его ненасытные глаза горели жёлтым огнём, густая шерсть стояла дыбом. Из оскаленной пасти вырывалось зловонное дыхание, ярко-красный язык свисал до груди, в землю упирались сильные лапы с длинными острыми когтями. Почувствовав страх Андерса, чудовище глухо зарычало, опустило голову, прижав уши, и двинулось в сторону своей жертвы. Охнув, Томас, попятился назад, но споткнулся о камень и упал на мягкую траву. В один миг зверь настиг его, приблизил к его лицу свою пасть и щёлкнул зубами, целясь в беззащитную шею…
- Не-е-ет!

Томас резко сел в постели: каждый вздох давался с трудом, тупая боль растекалась по всему телу. За окном рычали и лаяли собаки, охранявшие стоянку на другой стороне улицы. В дверь номера неистово стучали. Продолжая дрожать от страха и напряжения, Томас закутался в одеяло, встал и, пошатываясь, побрел на стук.
- Кто там?
- С вами всё в порядке? – поинтересовался мужской голос, принадлежавший коридорному.
- Да, спасибо за беспокойство, все хорошо - ответил Томас, прижавшись лбом к прохладной поверхности двери.
- Вы кричали.
- Просто кошмар приснился. Наверное, собачий лай напугал.
- Вам точно ничего не нужно?
- Если можно, принесите что-нибудь… успокоительное, - попросил юноша.
Несколько минут, в течение которых коридорный ходил за лекарс